Понедельник. Скопелос
Утром нас ждал катер на Скопелос, вернее, он нас не собирался ждать, поэтому мы могли реально опоздать. Ведь надо было успеть подкрепиться и осмотреть отель. После плотного завтрака мы быстро исследовали территорию: корты, парк, зал для бриджа, и… к своему удивлению, обнаружили ещё один бассейн в SPA-части отеля. В нем с грациозной безмятежностью плавала девушка. Аккуратно подошли, чтобы не спугнуть нимфу, попробовали воду — теплая! Какая жалость, что мы не нашли этот водоем раньше! Уж мы бы устроили в нем купание красных коней! Но время идет. Заплатив за воду из бара в номере, и поймав на ходу прощальные улыбки персонала, мы выбежали из отеля к нашей «Алмере». На пристань!
Когда мы вырулили к причалу в Агиос Константиносе, городские часы пробили одиннадцать — время отправления. Я выгрузил все вещи и поковылял с ними к катеру, Дима побежал за билетами, Ольга куда-то улетела парковаться — к машине мы должны вернуться через сутки.
Всё-таки мы успели. Осознали мы это, уже сидя в высоких креслах и тяжело дыша в иллюминатор. Я достал фотоаппарат и попытался сфотографировать церковь через улицу напротив, однако её закрыли своими телами крепыши полицейские. Мы отчалили, я ждал нужного ракурса, но они не отошли в сторону! Что ж… «Сейчас я вас из фоторужья щелкну!» — подумал я и щелкнул затвором. Готово! Тут только ребята заметили меня и, активно жестикулируя, бросились к иллюминатору. Во многих странах фотографировать полицию запрещено, Греция, по всей видимости, — не исключение. Но что делать, когда за их спиной возвышается памятник архитектуры?! Я жестами попытался объяснить, что фотографировал храм. Возможно, они меня поняли — в любом случае, нас уже разделило море.
На Скиафосе — промежуточной остановке нашего плавания, где число пассажиров пополнилось, места перед Ольгой заняла пожилая пара греков. Свой груз — увесистую картонную коробку они поставили в проходе так, что перегородили Ольге выход. На коробке привлекала внимание крупная стильная надпись «Bomba de aqua caseira», чуть ниже — 1000 Watt. Для бомбы, пожалуй, маловато. Возможно, это водяной насос. Хотя и для насоса, наверное, тоже не много.
Я вышел на палубу. Рядом пыхтел мотор. Очень хотелось орать, и я начал горланить: «Мо-о-оре, море шумит за бортом, в мо-о-оре рыба виляет хвостом». Метрах в пятидесяти появилась спина дельфина! Он красиво вошел в воду, разрезав воздух сверкающим на полуденном солнце плавником. «Кру-угом, кру-угом идет голова, ми-имо, ми-имо плывут острова», — продолжил я, очумев от восторга. На горизонте показались аккуратные домики Скопелоса — одноименной столицы острова Скопелос, и мы, дав короткий гудок, причалили к берегу.
На пристани нас встретила невысокая, симпатичная девушка — Сула, племянница Мары, хозяйки вилы в центре острова. Её маленький «Фиат — Панда», выписывая кружева по несложной и красивой горной дороге, повез нас на Villa Mara. Мимо высоких кипарисов и сосен, стройных оливковых садов, пасущихся стад и спящих в сиесту деревень. Так мы оказались на самом красивом острове Эгейского моря.
— Чистейшее синее море, бездонное голубое небо, прозрачный воздух, напоенный запахом цветов и хвойных деревьев, покой и умиротворенность размеренного ритма жизни местных жителей — все это создает особую атмосферу восторга и расслабленности для тех, кто ищет отдых в гармонии с природой, в слиянии с ней, — так, не гнушаясь патетики, перед поездкой описывал остров Дима.
Я убедился в том, что это не просто слова. Или даже напротив — это попросту слова. Действительность, окружавшая нас, не укладывалась ни в лаконичные поэтические строфы, ни в «кондовые» фразы рекламного буклета. Ольга, скептически относившаяся к поездке на этот остров, не скрывала своего восхищения. Её глаза горели. Она, прожившая уже десять лет в Афинах, откровенно жалела, что до сих пор не побывала в этом райском уголке архипелага.
— Здесь цивилизация еще не успела нарушить традиционный уклад жизни. Большинство жителей острова занимаются ремёслами и сельским хозяйством. Гостеприимные и добрые люди! — Дима выступил в качестве гида. — Но туристов на острове очень мало — до аэропорта достаточно далеко. У нас будет время убедиться в этом. Немного, но всё-таки будет.
— В том, что до аэропорта далеко?
— Нет, дурень! В том, что люди гостеприимные.
В том, что люди на Скопелосе гостеприимны, я убедился, едва выйдя из авто. Мара встретила нас с необыкновенным радушием, к которому мы, честно говоря, не были готовы. Её ослепительная улыбка — первое, что мы увидели на вилле. А как только мы вылезли из авто, она по очереди расцеловала каждого из нас в обе щеки и повела наверх, чтобы показать комнаты.
Бросив вещи, мы спустились вниз, в гостиную, оформленную в ретро-стиле, где и вручили полагающиеся бутылку водки, ложку и открытку, после чего вежливо отказались от предложенного обеда, впрочем, на ужин мы рассчитывали — нам жаль дня, ведь до вечера надо многое успеть увидеть. На ходу мы умяли по розетке душистого сливового варенья, осмотрели Марино хозяйство — флору и фауну, представленную фруктовым садом, козами, курами и кроликами, и громадным рогатым черепом какого-то домашнего животного, сверкающим белизной в ветвях оливы.
— Пора ехать! — позвала нас из окна виллы Ольга. Мы спешно погрузились в Фиат. Хоть остров и небольшой, но за один день весь его не объедешь. Было решено осмотреть то, что успеем без строгого плана, и вернуться к ужину, который уже запланирован в Скопелосе в семейном кафе «Эленико», принадлежащем отцу Сулы.
Хотя Диме, горячему поклоннику острова, и пришлось довольствоваться ролью туриста — нашими гидами на правах хозяев стали Мара и Сула — однако именно он первым делом настоял на посещении пляжа Милия. Но, ещё не доехав до Милии, глядя на проплывающие мимо деревушки и лагуны, я уже жалел о том, что завтра рано утром мы покинем этот остров, чтобы к полудню попасть на Пелопоннес.
Милия — действительно сказочное место! Окруженный сосновым лесом пляж едва заметной дугой изогнулся перед бирюзовым морем. А перед ним лежал маленький зеленый островок Деса. И в такой соблазнительной близости от берега, что становилось тревожно: на какие действия может спровоцировать такая близость перегретого июльским солнцем романтика или склонного к эпатажу юнца?
Из Милии мы продолжили путь к церкви святого Иоанна. Удивительно то, что в путеводителях нет никакой информации о ней, ведь место, выбранное для возведения этого православного храма, уникальное — вершина 60-ти метровой скалы, удаленной от берега, с высеченными в камне ступенями!
Мы с Димой поднялись наверх, однако в маленькой церкви никого не обнаружили. Свечи свободно лежали в северной части храма, рядом — небольшой ларец для пожертвований. В греческих храмах, да и не только в греческих, не принято продавать свечи, поэтому и присутствие служителей в них не обязательно. Вполне вероятно, может возникнуть проблема с огнем, но, как ни странно, мне по разным причинам никогда не приходилось её решать. Эта мысль меня посетила только сейчас…
Сула, которая поднялась на скалу с нами, рассказала, что со стороны моря есть небольшой альков, где, как гласит легенда, укрывался святой Иоанн. Мы обошли церковь, за ней скала обрывалась и уходила круто к морю. Небольшая ограда, препятствовавшая чрезмерно любопытным свернуть шею, в одном месте прерывалась. Отсюда начиналась короткая тропинка вниз к святому месту. Сула показала на углубления в камнях — по преданию, это следы от пальцев святого Иоанна. Внутри неглубокого алькова в скале стояла обычная для греков большая лампада, рядом с ней лежали высохшие цветы.
— У всех, кто фотографировал это место, снимки получались засвеченные. Вот с моей бабушкой произошло также. Попробуй сам, — предложила Сула мне.
Не в моих правилах фотографировать святые места, но я послушно достал фотоаппарат и посмотрел на Диму, ожидая совета. Но он то ли не понял английского Сулы, то ли не хотел давать советов, поэтому я чисто механически сделал кадр, а затем смущенно показал его на экране маленького дисплея. Сула пожала плечами и объявила об окончании экскурсии. Я покинул территорию храма, ощущая себя святотатцем.
Когда мы спустились вниз, Мара ждала нас с сигаретой во рту и с новым сюрпризом. Каким-то образом ей удалось выловить нам на полдник морских ежей и мидий. Подобные деликатесы греки обычно уплетают на ходу, поэтому не стоит удивляться такому зрелищу: идет себе вдоль берега по своим делам грек, но вдруг наклонится к волнам, поднимет из морской пены какую-то «фигульку», сунет её в рот и зашагает восвояси, бросив на песок остатки живого организма — иголки или раковины.
Для нас Мара заботливо разделала морепродукты, вручив столовые приборы — расщепленные палочки, наподобие тех, что дают в киосках «Мороженое». Ароматная мякоть мидий и ежовая икра в таких небольших порциях, конечно же, не смогли утолить наш голод, но как дегустация трапеза удалась. Впрочем, перед ужином нам удалось перекусить ещё один раз.
Через час после прощания с Agios Ioannis (святым Иоанном) мы, миновав несколько красивых деревушек, остановились в Глоссе — совсем маленьком горном селении. Мара познакомила нас с небольшим женским предприятием. Это известный на острове кооператив по производству сладостей: выпечки, фруктовых джемов и прочих лакомств. Женщины-работницы руками белыми от муки завернули нам с собой то, что в нас уже не влезло — от сладкого сводило скулы, да и, честно говоря, не хотелось перебивать аппетит перед ужином. Ко всему прочему, гречанки щедро нагрузили нас банками с конфитюром и красочными буклетами о своем предприятии.
Красивой горной дорогой, вьющейся вниз, мы спустились в город Скопелос и двинулись в сторону «Эленико». Припарковались на узкой улочке перед магазином — с торца этого же старого здания обнаружилась дверь в таверну. Внутри небольшого помещения было занято два столика: у стены сидел хмельной грек, а в центре зала — капитан с трубкой. Не командир круизного лайнера в парадной форме, а классический капитан рыболовецкой шхуны, настоящий просоленный морской волк — угрюмый, суровый, небритый. Ещё один стол в центре, с приборами на несколько персон, был приготовлен для нас. Едва мы вошли, навстречу вышла энергичная женщина — мать Сулы. Всех ждал очередной восхитительный ужин. С рыбой, кальмарами, овощами, салатами, холодным пивом и молодым вином, разговорами на ломанном английском, с активной жестикуляцией и комичным обращением Мары ко мне с протяжным «э»: «Андрэ-э-ас!».
Скопелос — небольшой, но, как большинство греческих поселений, красивый и уютный городок, широким амфитеатром поднимающийся от берега. Мы прошли по узким улочкам вверх, и оставшееся до сумерек время провели, созерцая красивую панораму столицы.
Возвратились на виллу поздно, с мыслью посидеть с пивом в автомобиле с магнитолой под музыку из небольшой коллекции дисков, прихваченных второпях в Москве. Но вечер сложился несколько иначе. Мара предложила всем кофе, а пока она его готовила, наше внимание привлекла старая радиола: работает ли ещё?
— Да. Можете включить, — объяснила нам Мара по-гречески.
И мы настроили приемник на классическую музыку. Звучал Чайковский. Под симфоническую музыку русского классика мы пили кофе, и вели неторопливую беседу на трех языках. Так бы мы и беседовали, если бы Дима не вспомнил о моем обещании станцевать чардаш на греческой земле.
-Чушь! — возмутился я. — Это настолько оригинальный танец, что для него трудно подобрать музыку. Но женщины его поддержали.
Пришлось искать новую волну, причитая, что подобрать музыку для чардаша также тяжело, как для сиртаки. Успокаивало одно: если я станцую этот венгерский танец сейчас, то, сдержав обещание, не попаду в более нелепую ситуацию в будущем. Я стал как-то двигаться по паркету под нелепые ритмы современной греческой эстрады, не комментируя всё это действо, а скорее оправдываясь: дескать, нет партнера, музыка не того ритма, ритм должен меняться и прочее. Вдруг Мара встала и подошла ко мне.
— Ну-ка, покажи свой танец.
— Знаете «Танец медведя»? Этак вот…- процитировал я Гашека.
Мы взялись за руки и стали топтаться вместе. До того нелепо, что я сам еле сдерживался от смеха. О других говорить и не приходилось. Мы действительно походили на двух неуклюжих медведей. И тут появился Ставрос.
Ставрос — это сын Мары, внешне очень похожий на Зинедина Зидана. Как я понял, он приехал с материка то ли погостить, то ли помочь матери. Ставрос отказался от вина и пива, попросил себе только кофе. С его появлением говорить мы стали меньше — вечер подходил к концу. И в удлинившихся паузах к нам, гостям, неожиданно ясно пришло осознание того, насколько серьёзно устали наши гостеприимные хозяева. Решено было расходиться — близился рассвет.