Я иду по набережной Коса – от марины, где на почти недвижимом море едва колышутся на привязи красавицы яхты, а под их захворавшими сестрами, вытянутыми на сушу лебедками и поставленными на стапеля, возятся загорелые моряки. Иду до самой крепости, где под арочным мостом проползает туристический паровозик с улюлюкающими от восторга пассажирами.
На самом конце пирса, выдающемся далеко в море, сидит молодая пара. Они не обращают никакого внимания на волны, временами захлестывающие бетонную платформу пирса. Они не обращают внимания ни на меня, ни на таких же как я праздношатающихся граждан с фотоаппаратами и видеокамерами. Они о чем-то шепчутся и, глядя на горизонт, улыбаются чему-то, понятному лишь им двоим. И в очередной порыв ветра, когда мои ноги по щиколотку оказываются в воде, я замечаю, что того места, где так мило расположились молодые люди, волны не достигают. Их маленький уютный мир, созданный на крохотном уголке пирса из любви, солнца, воздуха и моря, не подвластен законам природы: ни натиску волн и ветра, ни натиску времени. Он словно лежит в ладонях Афродиты, которая с любопытством разглядывает эту идиллию, с интересом вслушивается в неторопливую беседу влюбленных и укрывает их от вмешательства недобрых сил.
Я на минуту задумываюсь: все, что мне рассказывали о Косе, убеждая не тратить время на этот пустой остров, воспринимается теперь мной как полная ерунда. «Там неинтересно, там нечего смотреть, некуда поехать, и скучно становится на следующий день» – если серьезно относится к подобной чепухе, то тратить время на путешествия, в принципе, не стоит, за исключением, разве что, свободного падения с вертолета в кратер действующего вулкана – лаконично и впечатляюще.
Ведь на самом деле все так просто – хочешь быть счастливым, будь им. Я задумался об этом лишь два раза: на пирсе, когда с мокрыми ногами глядел на влюбленных, и позже – лежа ночью в естественной чаше термального бассейна на берегу моря, глядя в полное звезд небо.
Но я не думал об этом ни тогда, когда на Греческом вечере рядом со мной с акробатическими прыжками летали дюжие молодцы в белых пачках, ни тогда, когда на манеже серый жеребец прижимался теплой мордой к моей щеке, ни тогда, когда на яхте с прозрачным дном мы объезжали небольшой островок у Кефалоса в поисках рыбы, а наш капитан, дабы не было на его судне разочарованных отсутствием оной, сам прыгнул в воду и под водой прильнул к стеклу. И, конечно же, я был далек от анализа причин недовольства островом моих знакомых, когда дегустация вин в подвалах у Василиса, чемпиона по виноделию, плавно перетекла в симпозиум на солнечной веранде.
На Косе, как и по всюду в Греции, позитивным людям не приходится напрягаться в поисках удовольствий. Гедонизм греков предполагает наличие у всех живущих два состояния души: удовольствие и боль, а наивысшим благом для человека является счастье, которое, по словам Аристотеля, «мы всегда избираем ради него самого и никогда ради чего-то другого».
Видимо, поэтому, чтя традиции древних, греки стремятся получить от жизни максимум удовольствия. Глядя на уклад жизни современного жителя Эллады, легко убедиться в том, что делают они это с большим успехом. Например, когда свободные от домашнего хозяйства жены растаскивают мужей с очередной затянувшейся встречи. Или когда, покидая пределы родины, в любой стране мира первым делом они ищут греческий ресторан. Есть старый анекдот: война, чудом выживший грек идет по улице незнакомого пустого города в снятой с немца форме и думает, где бы ему раздобыть еды. Наконец, собравшись с духом, он заходит в ближайшее кафе, а там… одни немцы. С испугу грек вскидывает руку и вместо «Хайль!» кричит: «Калимера!», все сидящее «немцы» отвечают хором: «Калиспера!»
Нельзя понять греков, не общаясь с ними, нельзя понять страну, не заглянув в глаза её народу. Ведь именно в дружеских беседах: то спокойных и нежных, то порывистых и пылких, в каждой улыбке, в каждом слове можно почувствовать душу Греции — чистую как небо, глубокую как море.
Если вы до сих пор не понимали этого, то вы либо не здоровы, либо больны, и тогда добро пожаловать на Кос — родину Гиппократа, утверждавшего, что «врач лечит, природа исцеляет». И вас вылечат… если не поздно, обязательно вылечат.
Ведь даже в самые трудные дни греки не очерствеют душой, и в самый ужасный шторм греческое море не станет Черным.